Спустился депутат ЗС Юрий Фалейчик
Олег Гулевский
В последние дни желающих опуститься на Байкальское дно, пойти, так
сказать, по стопам премьера, оказалось немало. В их числе известный
музыкант, профессор ИрГТУ, полярный исследователь… Но если для всех
них погружение было чем-то вроде захватывающего дух аттракциона, то
для Юрия Фалейчика – самой настоящей инспекционной поездкой. Ведь
он возглавляет комитет по законодательству о природопользовании,
экологии и сельском хозяйстве Законодательного Собрания и просто
обязан знать всю подведомственную территорию, живущую по
предписанным депутатами законам.
Вообще-то, подводный мир для председателя далеко не terra
incognita. Несколько лет назад он увлекся дайвингом и нырял не
только в воды Байкала, но и Тихого океана. Однако с легким
аквалангом глубоко не заберешься. 40 метров для любителя – предел.
Правда, как признается, до максимума не любит доходить. И не
потому, что пугает бездна, просто все живые краски жизни
сосредоточены у поверхности, особенно в теплых морях.
– На 40-метровой глубине очень мало света и почти нет цвета. Все
сизое, однотонное, – говорит Юрий Фалейчик.
Приглашение опуститься на байкальское дно он получил от Михаила
Слипенчука, руководителя компании «Метрополь», чей Фонд сохранения
Байкала финансирует научно-исследовательскую программу
«Миров».
– Это такой благородный жест, что я просто снимаю шляпу перед
Слипенчуком. Призвав на Байкал глубоководные аппараты, он
фактически дал лимнологам уникальный шанс заглянуть туда,
куда они ранее не имели доступа. Казалось бы, все изучено, все
исследовано, и вдруг, к вящему удивлению ученых, удалось обнаружить
неизвестных ранее эндемиков. Например, голубую губку, обитающую на
глубине в 500 и ниже метров, которую невозможно обнаружить никаким
водолазам, – продолжает депутат.
Разговор с Михаилом Слипенчуком состоялся еще весной, когда только
развертывалась вторая байкальская экспедиция. Со стороны Юрия
Фалейчика это была даже не просьба, а так, некая фантазия: хорошо
бы пройтись на бреющем над байкальским дном… Ну может же человек
вслух помечтать. А Слипенчук всерьез: сейчас не обещаю, а вот в
августе может что и выйдет. И ведь не забыл, не запамятовал Михаил
Викторович о своих словах. 3 августа, в самый канун
50-летия Юрия Иосифовича, раздался телефонный звонок и его
пригласили на Байкал: «Ждем завтра в 9.30 на причале».
И вот причал, баржа, а на ней два глубоководных снаряда. «Миры»,
между прочим, уже не молоды – им стукнуло нынче 22 года.
Построенные на верфях Финляндии под научно-техническим
руководством специалистов Института океанологии РАН, они способны
нырять на шесть километров. Их корпус, сделанный из специальной
мартенситовой стали, прошел проверку на адское давление в 430
атмосфер. Так что плавание в байкальских глубинах для них не более
чем легкая прогулка. И даже погружение в самую глубокую котловину –
1600 метров – вполне заурядное предприятие.
На сей раз финишная отметка находилась еще ближе – на глубине 1370
метров. «Мир-1» принял на борт Юрия Фалейчика и почетного полярника
Владимира Стругацкого. Управлял ГОА (как официально именуется
глубоководный обитаемый аппарат) пилот с довольно экзотической
фамилией – Виктор Нищета. Спуск продолжался чуть более часа.
– Средняя скорость погружения – 15–20 метров в минуту. То же самое,
как вы сбегаете вниз с пятого этажа. Движение почти
неощутимо. Поднимались примерно с такой же скоростью, – описывает
свои ощущения Юрий Фалейчик.
– Но водолазов поднимают медленно, производя декомпрессию. Если
быстро, то, говорят, кровь закипит?
– Это разные вещи. Декомпрессионные особенности связаны с давлением
на организм. Внутри аппарата нет этого эффекта. Кровь не насыщается
азотом и его не надо выводить. В «Мирах» не чувствуется давления
вообще, хотя по все законам физики нас сжимала вода силою в 140
атмосфер. Давление это легко представить. Наступала вам
когда-нибудь на ногу со всего маху металлическая шпилька
крупногабаритной женщины? Непередаваемое ощущение. А тут сотни
шпилек на вас целят. Наступят – мокрого места не останется.
Конструкция «Миров» не рассчитана на экскурсионные прогулки. В них
все аскетично, минимум комфорта. Перед погружением температура
внутри держалась за тридцать, так что приходилось то и дело пот
вытирать, а перед всплытием, за 4,5 часа, опустилась до 16 градусов
– хоть в свитер влезай. Вместо кресел – две узкие полочки для
наблюдателей. «С моим ростом пришлось ноги винтом заплетать, чтобы
уместиться», – смеется Юрий Фалейчик.
Но все неудобства компенсировала открывшаяся за иллюминаторами
картина.
– Вся толща воды наполнена жизнью. Я и не представлял, что
существует такое громадное разнообразие байкальских рачков. Эти
рачки по дну ходят, как крабы. Сам сантиметром росту, а усы
по десять сантиметров в каждую сторону. Видели глубоководных
бычков. Загадка, что они в кромешной тьме видят, но глаза у
них точно есть. Больше всего – голомянки. Она есть на любой глубине
и чувствует себя прекрасно. Не очень крупная – сантиметров десять,
не больше. Выглядит очень эффектно. Длинные боковые плавники похожи
на крылья. Складывается такое ощущение, что она парит в
воздухе.
– Во втором аппарате в это же время путешествовал Андрей Макаревич
со товарищи. Встретились где-нибудь?
– Только ощущали их присутствие. Несколько раз попадали в шлейф
мути, тянувшийся вслед за их аппаратом. Но присутствие Макаревича
усилило эмоциональное восприятие от этого подводного плавания. Он
для меня человек-легенда. Люди моего поколения воспитывались на его
песнях. «Машина времени» – это был своего рода пароль для нас.
Когда он вышел из «Мира», то сказал: сегодня, ребята, я спою для
вас не концертную программу, не общеизвестное, а то, что мне ближе
всего. И весь вечер пел для пилотов, для ученых, для своих
друзей.
– Как там на дне: пустынно и голо?
– Если бы голо. Глядим в иллюминатор – что за черт: лежит топляк, а
вокруг набросаны пластмассовые стаканчики, банка из-под
«пепси-колы» и обертка от киндер-шоколада. Такое впечатление, что
кто-то перед нами побывал здесь на пикничке, поел-попил, бросил все
и ушел. Даже на такой глубине остаются следы человеческого хамства.
И это печально. Ощущение первозданной красоты природы мгновенно
улетучилось. Хорошо, что не обнаружили надписи: «Здесь был Вася». А
вообще дно илистое. В иных местах толщина ила достигает 8
километров.
– Что больше запомнилось: спуск или подъем?
– Конечно, подъем. Всплывали вдоль обрывистого берега, который
водолазы называют «свал». Практически отвесная скала. Иногда она
перемежалась осыпями, где лежат каменюки разного размера,
иные величиной с автобус. Есть карнизы, уступы. Иногда
мелькал в луче прожектора такой живописный карниз, что хотелось
выскочить наружу и посидеть на нем.
– Хотелось самому порулить?
– Там это не проходит. Кстати, наш пилот сказал, что за все время
его работы, а работает он с 1987 года, то есть с самого начала,
лишь двое из экскурсантов попросили порулить. Естественно, им было
отказано.
– Какой-нибудь сувенир прихватили со дна?
– Кусок мрамора в подарок сыну. Он молодец, держал связь со
мной.
– По сотовому телефону?
– Какой там сотовый, разве может он сквозь такую толщу воды
пробиться. Стоят специальные гидрофоны, скопированные у дельфинов.
Слышимость не ахти, но разобрать можно. По крайней мере, я понял,
что сын желает мне удачи.
