Сидели два старика на берегу Байкала - русский и бурят. Русский спросил, какой он, Байкал... И старик Бурядан речитативом начал свою песню-легенду.
Красив и могуч священный Байкал. Нет ему равного в мире. Протянулся он вдоль на шестьсот верст, а в ширину на восемьдесят. Вот какой большой. А до дна его - полторы версты; вот какой глубокий. Окружен он со всех сторон большими, большими горами: здесь Хамар-Дабан, на восход Баргузин, дальше Муйские горы; только от захода и с полночи гор мало; оттуда всегда веет Сарма, самый сердитый ветер. Он дает короткую волну, которая морщинит чело Байкала, а он не любит, чтобы его гневили. Тогда он так разгуляется, что весь свет дрожит от ударов могучих волн его, небо потемнеет, солнце спрячется, дрогнут скалы, и в душу самого смелого человека закрадется такой страх, что он падет ниц и будет просить добрых и злых духов, витающих над озером, успокоить расходившегося старика.
Вот какой он.
Смилостивится, сдернет свои могучие волны, - снова выглянет солнышко на ясном небе и позолотит верхушки успокоенных рябых волн. С морем успокаивается все на свете, и горячее льется кровь, и сердца людей становятся добрее. Другой ветер Култук, который веет прямо от захода солнца, тот спокойный, а еще ветер Баргузин тоже сильно беспокоит море. Несется он от Яблонового хребта и от Лены. Как Сарма и Баргузин встретятся вместе, море и начнет с ними войну; и воюет до самой зимы, пока не замерзнет.
Вот какое оно.
В спокойную погоду Байкал не скрывает своей мощи; он по-прежнему велик и задумчив; но хочется и ему показать всему живому на свете: смотрите, я не такой злой, как вы думаете. И видно тогда, как чиста и прозрачна его пресная вода, как плещутся и ныряют в ней осетры, семги, крупные омули; выглянет из воды и неуклюжий тюлень. Закричат над ним чайки, утки, бакланы. Поплывут по поверхности его пароходы, барки, плоты. Всем он дает жить и наслаждаться. Вот какой он.
У Байкала - большая семья. У него триста тридцать три сына разных имен и только одна дочь Ангара. Все они родились на окружающих Байкал высотах и хребтах, вливают в него свои воды и тем поддерживают старого. Все они у него в повиновении.
Вот какой он.
Одна только Ангара всегда неспокойна и своевольна. Она несла свои сварливые волны с отдаленных вершин Муйского хребта, от них получила
свою мрачность и вечный ропот. Не нравилось это старику, но что поделаешь: одна дочь, жалко. «Все же и она поит меня водой, даже больше своих братьев». Долго скучала Ангара. Чтобы развеселиться, она прыгала с камня на камень, ударялась об утесы и скалы, отскакивала от них, покрытая белой пеной, кружилась, делая повороты и изгибы, словно та девушка, которая всегда забывается в жгучей пляске. Но однажды ранним утром, когда прозрачные туманы еще не успели подняться к небу, Ангара подслушала разговор двух черных чаек, сидевших на прибрежной скале...
- Подожди, - сказал русский. - Ты говоришь - черных.
- Да, они были черные.
- Разве ты видал когда-нибудь таких?
- Нет, не видал. Все они - белые, а эти были черные, значит, вещие птицы. В песнях они так и называются, - ответил Бурядан и вскользь посмотрел на русского. Этакий ведь человек, и про чаек спрашивает. Уж не слышал ли он и этой песни?
- Ну, что же было дальше?
Вот и подслушала она этот разговор. Одна чайка говорит другой:
- Я была далеко отсюда, в той стороне, где каждый день заходит солнце. Там, далеко-далеко, вьется извилистой лентой могучий богатырь, красавец Енисей. Он начинается в высоких-высоких Саянских горах, всегда покрытых снегом. Бурлит и кипит он, когда пробивает себе дорогу меж камней, потом разливается по широкой степи, минует города и села, носит на себе ревучие пароходы. И далеко-далеко несет он свои воды, пока не вольется в самое холодное на свете море, что раскинулось на полночь отсюда, в той стороне, откуда доносятся до Байкала зловещие песни Сармы. Нет на свете реки красивее Енисея. Вот какой он.
Вторая чайка от удивления и восхищения громко, пронзительно закричала.
- Полетим туда.
- Полетим.
- Весной совьем себе гнездышко там. Вспорхнули, улетели.
От слова до слова прослушала Ангара разговор двух чаек, и стало ей неспокойно, невесело. Красавец Енисей не выходил у нее из памяти. Постоянно мерещился ей и ночью, и днем. Когда закатывалось багряное солнце, Ангара думала, что эти же лучи, которые огоньками скользят по ее воде, будут играть и на зыбкой поверхности Енисея. Она чувствовала себя всеми покинутой, обиженной и решила, во что бы то ни стало повидаться с Енисеем.
Вот какая она.
Но что делать со старым отцом? Не пустит он ее, не пустит. Сердитый и сильный он. Но желание встречи было сильнее страха перед отцом, и задумала она большую думу - решила бежать.
В одну беспросветную ночь, когда не тревожимый Сармой Байкал крепко спал и не слышал, как в далеких горах переполнились дождевой водой все ручейки и реки, Ангара решила привести свой дерзкий план в исполнение. Собрала она все свои воды, напрягла все силы и бросилась в море.
Широкой лентой промчалась она вдоль всего Байкала, направляясь в сторону захода солнца. Проснулся старик, увидел, что дочь вышла из повиновения, взревел и начал громоздить свои валы. Услышали сыновья этот дикий рев отца и стали посылать ему в помощь свои свежие воды.
Но все было напрасно.
Ангара уже достигла противоположного берега. Обезумел старик, сорвал одну громадную скалу и со всего размаха бросил ее вслед убегавшей непокорной дочери своей. Высоко в воздухе поднялась скала и со страшным шумом и треском упала перед убегающей Ангарой, загородила ей дорогу. Напрягла Ангара последние силы; обошла скалу с двух сторон и уже одной широкой лентой понеслась через степи и леса, долины и болота, домчалась до красавца Енисея и слилась с ним.
Вот какая она.
Долго не мог успокоиться старик. Ревел, стонал, потрясал скалы, - так горько было потерять ему дочь; но никакие силы не могли уж вернуть ее к отцу.
Та скала, которую старик бросил вдогонку убегавшей дочери, стоит и до сих пор, окруженная водой, и называется Шаманский бык. На ней поселились злые духи - онгоны, которых человек боится. Люди бывают на Шаманском быке, приносят духам жертвы. Если кто заподозрен в краже или в каком другом дурном поступке, его ведут на эту скалу и заставляют принести клятву в том, что он невиновен. Только тогда верят ему. А если такой принесет обманную клятву, - тогда горе ему. Онгоны жестоко накажут его.
Байкал дал приют всем духам, добрым и злым, распоряжается ими, поэтому и называется священным.
Вот какой он.
Кончил старик. Улегся, покрылся, сомкнул глаза. А русский сидел и все думал. Вдруг старик встрепенулся.
- Только давно это все было, - сказал он, - очень давно. Не помнили этого ни прадеды, ни деды. И солнце, может быть, не то было тогда, луна и звезды - не те; горы, леса, травы, люди и звери, может быть, были иные; водились и черные чайки. Старый Байкал все помнит, все знает, нет только такого человека на свете, которому мог бы поверить он тайны свои.
Источники:
Стародумов В.П. Омулевая бочка. - Улан-Удэ, Бурят. кн. изд-во, 1970
Стародумов В.П. Ангарские бусы. - Иркутск, Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1991
